— Я тоже пуст, — сказал я, вправляя последнему пациенту сложный вывих, при этом делал я это уже без обезболивания, так как живы у меня уже не осталось.

— Помогите, моя девочка не дышит, — резанул по сердцу отчаянный крик женщины, выбравшейся последней из автобуса. Внутри всё сжалось от осознания, что помочь ей я уже не смогу. Жива на нуле, да и внутренние источники так же опустошены. Холодок страха за ответственность в чужой смерти, что я не рассчитал силы и всё потратил на других пациентов.

— Сюда, — сказал я, указывая на крышу автобуса.

Все не понимающе уставились на меня, только девушка удивлённо вскрикнула:

— Там жгут живы? Ты — видящий?

— Да, слабый, может не хватить, но я попробую, — сказал я, с трудом забираясь на крышу автобуса.

— Помогите поднять девочку и держите её, если понадобиться, он попробует помочь, — произнесла девушка, толкая своим маленьким кулачком в плечо стоящего рядом мужчину, который помогал вытаскивать людей из автобуса.

Жива располагалась в самом начале автобуса, и я, пройдя по нему, осторожно наступая на стёкла, которые на удивление не вылетели, подошёл к ней. Протянув руку, стал впитывать её, при этом показал взобравшемуся мужчине положить девчушку ко мне под ноги.

Девочка лет шести, платье спереди порвано и в крови.

— Разорви платье, мне нужно осмотреть повреждение, — дал я команду, продолжая собирать крупицы живы прямо в тело. Но её было очень мало для полноценного лечения.

Взглянув на грудную клетку девушки, я увидел огромную гематому. От сильного удара. Неестественная вмятина говорила о серьёзно травмированной груди и возможном повреждении внутренних органов, включая сердце. Синие губы говорили в пользу моей версии. Вторую руку я вытянул в сторону двух слабых линий земли и воздуха, проходящих метрах в двадцати, используя надетые на руки перстни, я притянул их и стал, в буквальном смысле всасывать их в себя. Они к моему удивлению поменяли своё положение и впились своими концами прямо в перстни. Отчего загудели, и этот гул отозвался тревожной дрожью по телу. Мою руку начало трясти как у паралитика, но я не останавливался и, сжав губы, старался не терять концентрацию. Скорость запитки росла посекундно, у меня заболели руки и те энергоканалы, по которым шла энергия двух стихий.

— Время — восемь минут, — крикнула девушка, намекая, что тянуть больше нельзя, иначе я не смогу оживить её. В моём времени мозг человека с остановившимся сердцем мог прожить до пятнадцати минут, а десять уже считается очень опасным. Пять минут уже угрожают гибели нейронов головного мозга, а это означает, что затягивать нельзя. Опустившись на колени, я продолжал впитывать живу правой рукой, подняв её вверх, а левую положил на грудь девочки, начав вливать ману, которую концентрировал из энергий земли и воздуха. Получить чистую ману не получалось, но я надеялся, что этого должно хватить для восстановления грудной клетки, чтобы снять давление на сердце и внутренние органы. Начав вливать ману, я постепенно усиливал поток до тех пор, пока грудная клетка резким щелчком не встала на место. И это произошло в последний момент, когда накопленная мана у меня закончилась. Секунды очень быстро утекали, и я, стряхнув руку, начал переливать живу из накопленного в кристалле, расположенном на манжете моей руки. Жива уходила как в бездну, исчезая без следа.

— Помоги мне, что я делаю не так? — попросил я девушку, которая стояла внизу, наблюдая за мной.

— Подсадите меня, — тут же сказала она двум парням, стоящим рядом.

Поднявшись, она протянула руку над девушкой и сказала:

— Она практически мертва. Её тело уже умирает, ты не сможешь ей помочь. Тут нужен целитель очень высокого уровня.

— Хрен вам, — ругнулся я, закрыв глаза, и стал вливать свою собственную живу, расположенную в теле, поток резко увеличился, я добавил в него крохи воздуха, направляя эти капли в кровь, стараясь немного повысить концентрацию кислорода в крови. Но этого явно мало, сейчас бы дефибриллятор, чтобы запустить сердце. Молния — воздух, можно попробовать. Оторвав руку от груди девушки, я поднял её вверх и, растопырив пальцы, влил крохи маны воздуха, огня и воды, создав небольшой вихрь, который через пять секунд начал искрить, после чего соединил его двумя тонкими струйкам воды справа и слева от сердца. Разряд, проскочивший по этим водяным проводам, ударил в грудь ребёнка и заставил её вздрогнуть. Объяснять окружающим, как делать искусственное дыхание, очень долго, поэтому я скомандовал:

— Зажми ей нос пальцами.

Девушка сориентировалась первая и сделала, что я просил.

Наклонившись, я, предварительно вздохнув, сделал глубокий выдох, прямо малышке в рот, при этом пустил с этим капли живы, накопленные перед этим.

Грудная клетка выпрямилась, и я, оторвавшись от губ, скомандовал помощнице:

— Убери руки, — и как только она это сделала, послал следующий разряд в девочку из небольшого вихря, крутившегося надо мной.

— Она уже не оживёт, — прошептала юная целительница, плача, и слёзы текли по её лицу, капая на лицо ребёнка.

— Зажимай, — зло скомандовал я и, набрав полную грудь, одновременно с этим приложил обе руки к её груди, убрав смерч.

В свой выдох я вложил все свои остатки магии, опустошая свои резервы и забирая жизненную энергию из самого тела, не глядя на последствия. Сильнейшая боль сковала моё тело, я чувствовал, как жизнь в буквальном смысле уходит из меня, но я не уступлю, пусть я — упрямый баран, но сейчас и здесь я не сдам назад, эта девочка будет жить, даже если я волью в неё всю свою жизнь. Я уже пожил и готов на эту жертву, а смерть пусть уходит, здесь ей нечего делать, здесь я решаю, кому жить, а кому умирать, и эта малышка будет жить! Так я решил! Оторвавшись от её губ, я наблюдал, как мои руки ссыхаются от ладоней к локтям, но зато я уже почувствовал, что практически вырвал её с того света и вернул её в этот мир.

— Есть, ещё чуть-чуть, — вскрикнула девушка, а я потерял сознание.

Глава 8. Четырнадцатилетний старик

Боль и темнота. Всё тело ломило, хотя самого тела я даже не ощущал, внезапно на меня навалилась тяжесть, и меня потянуло куда-то вниз, а потом со всего маха размазало о бетонную плиту, во всяком случае дух из меня вышибло моментально, очнулся я внутри пентаграммы, пылающей красным огнём. Меня начало корёжить, а моё тело в буквальном смысле ломать, хотя тело было не настоящим, а похоже, это астральная оболочка или душа. Трудно сказать, когда неимоверная боль выворачивает наизнанку сознание. Ужасное, мерзкое ощущение, которое не передать словами. Внезапно боль стихла, не исчезла полностью, а снизила свою интенсивность, и я смог оглядеться вокруг.

— Как ты посмел, смертный, второй раз вмешаться в мои дела? Эти души принадлежали мне, и за них заплачена высокая цена. Тебе придётся отработать ущерб, который ты нанёс мне, поэтому от тебя потребуется привести мне десятки душ, поклянись, что сделаешь это, и я отпущу тебя.

Посмотрев вверх, я увидел огромного монстра, пылающего в красном свете магических линий, и это была не обычная магия огня, а с примесью магии смерти. Фигура говорившего была огромна, но видел я в основном только голову с витыми рогами и изрыгающей огонь пастью получеловека — полузверя.

Когда я понял, что говорит этот монстр, я откровенно завис, не понимая, что мне делать. Если я умер, то он пленил мою душу, а если я ещё жив, то он хочет ей завладеть. Но даже во всех сказках и книгах описывается, что заключать сделку с демонами себе дороже, а раз он говорит о двух спасённых мною душах, значит, девочку удалось спасти. Ну а раз я изначально был готов на жертву и обменять свою жизнь на чужую, то я достиг того, что хотел.

— Иди в задницу! — прохрипел я, и меня тут же скрутила неимоверная боль.

— Ты! Смертный, вздумал отказаться от моего предложения и оскорбил меня, за это ты будешь вечно страдать в этом круге, и ты познаешь, что такое ад, — произнёс он, поливая моё астральное тело огнём из своей пасти, так, что я стал корчиться в муках, только вот боль постепенно отступала и внезапно пентаграмма вспыхнула, разрушаясь. Наверху появилась вторая фигура, не менее страшного чудовища, пылающего ещё более ярким огнём.